К 250-летию А.А. Аракчеева
 
«Писать о нём надобно
кровью, а не чернилами»
Протоиерей Ильинский Н.С. (1759–1846)

 

Новгородский дворянин, «гатчинский капрал» – А.А. Аракчеев

 

Дом Аракчеевых в Гарусово

 

Новгородцу Ивану Степанову Аракчееву за службу предков, отца и самого его в 1684 году были пожалованы вотчины в Новгородском уезде, в Бежецкой пятине, в Никольском Удомельском (на Стану) и Петровско-Тихвинском (на р. Тифине) погостах (по В. Ратчу, цит. Гейнце, с. 3). Позднее здесь отмечены дальние его потомки: два сына от Андрея Степановича Аракчеева и других ветвей.

Усадьба Гарусово. Капитан Иван Андреевич Аракчеев (1728–1782) вышел в отставку в 1762 г. и жил в усадьбе Гарусово с женой «капитаншей» Марфой Александровной (у них были сын Фёдор и дочь Анна), около 20 лет работал землемером, имел надел земли, дом и 25 дворовых людей (* 4). В 1781 г. капитан заболел и 16 апреля 1782 г. умер (в мае на исповеди не упомянут), а 24 августа его вдова Марфа Александровна и его родной брат Андрей Андреевич составили договор о разделе имущества, долгов и денег. Не удалось установить, когда вдова Марфа Александровна с детьми выехала из Гарусово, но из документов следует, что до конца ХVIII в. она ещё жила там, поддерживала связи с бежецкими родственниками, участвовала в крещении детей Андрея Андреевича. После капитана вдова сохраняла в доме письма и документы, оставшиеся от капитана, его брата поручика Андрея Андреевича и племянника Алексея (графа). Позднее эти письма сохраняли родственники и их потомки, перенеся их во вновь построенный дом, где они и были обнаружены художником К.К. Ивановым (Томсинов, 2003, с. 19–21), см. далее.

В конце 1764 г. вышел в отставку и младший брат Андрей Андреевич (1732–1796, поручик с августа 1764 г.) и 30 января 1765 г. женился на бежецкой дворянке Елисавете Андреевне Ветлицкой (1750–1820), имевшей богатое приданое – 500 душ крепостных. Бракосочетание происходило в церкви Николаевского Удомельского погоста: «В генваре 30 числа усадища Гарусова отставной порутчик Андрей Андреев сын Аракчеев Бежецкого уезду села Курган з девицей Елисавет Андреевой первым браком» (Крутов, с. 133). В их большой семье известны три сына: Алексей (1769–1834, будущий граф), Андрей (1772–1814), Пётр (1780–1841) и другие, рано умершие 8 детей.

За семейством А.А. Аракчеева в 18 деревнях Бежецкого уезда числилось около 550 крепостных крестьян. У них было два имения: при с. Курганы и при д. Заужанье (близ Введенского храма). Оба перешли к отцу графа от его тёщи Н.Я. Ветлицкой. В приходе Курганы уже в 1766 г. и 1769 г. упоминается Аракчеев: «Вотчины порутчика Андрея Ракчеева деревни Иванищева…». На следующий год он записан уже правильно – Аракчеев. «Центральная усадьба находилась в селе Курганы, где в большом доме летом жили родные графа, рядом стояла родовая деревянная Покровская церковь. На зиму семья из Курган переезжала в Бежецк, где у них был свой дом на ул. Христорождественской недалеко от церкви (Постников, 2012, с. 31). В Вышневолоцком уезде в 4-х деревнях Щеберино, Рудеево, Сотонина Гора, Стенецкое имелись лишь мелкие участки земли и 40 крепостных мужчин, а в сельце Гарусово в 3 дворах жили 20 дворовых людей. Была дальняя небольшая деревня в Московской губернии, которую мать быстро продала.

Родители Аракчеевы основное внимание уделяли имению Курганы, где жили около 550 крепостных и было сосредоточено главное сельскохозяйственное производство, служившее основой благосостояния большой семьи, поскольку в первые 20 лет создания семьи ни отец, ни сыновья не служили и не имели доходов. Основную прибыль приносили деревни Заужанье, Богородское, Сараево, Петелино, Лацково, Иванищево, Анисимово, где жили около 270 крепостных душ. В Вышневолоцкие малые деревни родители совершали редкие наезды летом для контроля хозяйства, встреч с братом Иваном, его семьёй и другими родственниками и совершения исповеди и причастия в церкви Никольского Удомельского погоста на Стану. Такие приезды зафиксированы в исповедальных ведомостях Тверской епархии. В 1774 г. в престольный праздник Николы Вешнего у священника Антония Дмитриева были на исповеди отец Андрей Андреевич Аракчеев, его 90-летняя мать Ирина Филиппова дочь, жена Елизавета Андреевна и сыновья Алексей (будущий граф) 6-ти лет и Андрей 2-х лет. Вместе с ними на исповеди были родственники: брат Иван Андреевич (Гарусово), Василий Михайлович (ус. Сигово) и Сергей Федосеевич (Ванюнькино) Аракчеевы. Этот ежегодный обряд также прошли Василий Иванович Храповицкий, генерал Евстигней Федорович Лаптев, полковник Александр Иванович Левашов (впоследствии генерал), князь Алексей Никитич Путятин, подпоручик Дмитрий Иванович Давыдов, поручик Андрей Головачев, Анна Васильевна Татищева и другие видные люди (*2).

Ясно, что на исповедь в родной храм к престольному празднику Николы Вешнего эти служилые военные люди приезжали из Петербурга и других мест, где проходила их служба государю, здесь они постоянно не жили, не были захоронены.

В 1782 г. в клировых ведомостях Тверской епархии в Никольском Удомельском погосте на Стану (*4) перечислены священник Алексей Антонов, диакон, дьячок и живущие в округе некоторое летнее время помещики. Среди Аракчеевых указаны два человека: в ус. Сигово флота лейтенант Василий Михайлович, а также Андрей Андреевич (ус. Гарусово), имеющий по 3 двора в деревнях Рудеево, Сотониной Горке и Щеберино (пополам с поручиком Андреем Кирилловичем Языковым и надворным советником Иваном Васильевичем Язвиновым). Надел в д. Стенецкое не указан, видимо, был уже продан. Старший брат Иван Андреевич не указан, умер. В церкви — выставке Островно в это же время (1788) указаны священник Василий Андреев и отмечены прихожане Иван Алексеевич Ушаков, генеральша Анна Ивановна Мордвинова, капитан Заварыгин, титулярный советник Павел Дмитриевич Еналеев. Среди них нет помещиков Корсаковых, как пишут некоторые краеведы.

В церкви-выставке села Тихомандрицы в 1788 г. указаны священник Павел Максимов с женой и дьячком, вотчины помещиков Петра Васильевича Храповицкого, поручика Сергея Федосеевича Аракчеева (д. Ванюнькино), полковника Ивана Михайловича Лодыгина, лейтенантши Авдотьи Пименовны Тормасовой (3 двора в д. Комарно).

Из просмотренных исповедальных и клировых ведомостей вытекают два вывода. Помещики Аракчеевы имели небольшие наделы земли в приходе Никольского Удомельского погоста на Стану и посещали для исповеди церковь. Помещики Корсаковы в эти (1774, 1782 и 1785) годы на территории этого прихода не отмечены в числе прихожан ни в одной из трёх перечисленных церквей.

Раздел владений. Алексей Андреевич Аракчеев после отъезда из Курган на учёбу (1783 г), был занят на государевой службе и хлопотами (с 1796 г. по 1816 г.) по строительству и обустройству своего нового имения Грузино (10 деревень и 2000 крепостных) на реке Волхов и больше не посещал Щеберино и Гарусово. Еще в 1804 г. граф по верющему (доверенность) письму уступил усадьбу Гарусово брату Петру Андреевичу (1780–1841), который некоторое время поддерживал строения в исправности до 1813 г. Пётр Андреевич прослужил комендантом в Киеве с 1813 г. до 17.03.1829 года (уволен за «болезнью, с мундиром и пенсионом полного оклада»). Он мечтал, выйдя в отставку, поселиться в Гарусове. Уезжая из Гарусово на службу в Киев, он поручил присмотр за усадьбой И.Т. Сназину (сельцо Ивановское) и Ивану Васильевичу Аракчееву (1787–1833?), служащему на шлюзах Вышневолоцкой водной системы, владельцу усадьбы Сигово (рядом с Гарусово). Под их «присмотром» Гарусово приходило в полный упадок. Об этом графу писал сам И.В. Аракчеев в ноябре 1819 г., указывая на угрозу описания Гарусово за долги и недоимки, обвиняя в этом Наталью Ивановну, жену Петра Андреевича. После этих треволнений в 1820 г. в Курганах скончалась мать Аракчеева Елизавета Андреевна. «Поспел ли граф на похороны, не известно» – отмечает биограф Отто. Священник Постников писал, что граф был на похоронах и прадед Постникова М.И. Прудовский вручал графу письмо (см. ниже). Вместе с И.Т. Сназиным граф сосчитал деньги матери и по её завещанию разделил поровну между собой, Петром и Иваном*). По воле матери 8 дворовых без земли были отпущены на волю, граф приказал вывезти их из Курган в Бежецк и оставить там без средств. Он забрал некоторых крестьян и лошадей в Грузино. Курганы сделались для графа чем-то вроде места ссылки для проштрафившихся крестьян из богатого имения графа Грузино. В Гарусово он по-прежнему не ездил.

Только через 10 лет после смерти матери, в начале 1830 г., между братьями Алексеем и Петром был совершён раздел родовых Бежецких деревень. Граф взял земли и 105 крепостных, его брат закрепил за собой 277 душ. В эти бумаги не были внесены вышневолоцкие вотчины: Гарусово, где бывал Пётр, и Щеберино, принадлежащее графу (другие участки давно были проданы). Пётр Андреевич беспокоился насчёт дальнейшего обладания Гарусовым и не прочь был присоединить к нему Щеберино, просил брата о включении в раздел Гарусово.

Разрушение старого дома. О неисправности старых строений в Гарусове имеются два описания обследований. Ещё 15.03.1826 г. графу, по его просьбе их описывал двоюродный (со стороны матери) брат Пётр Константинович Еремеев (погост Сорогожский, усадьба**) Бастрыгино 1761–?): » Я на святой (неделе) там был… я нашёл: всё упало, развалилось, никуда не войдёшь; даже новой скотной дурацкой двор и тово одна половина валяется, принуждён подпереть… Крестьяне ни один до нового своим хлебом не прожить. Об этом я писал Петру Андрееву (в Киев) и от него получил от 26 января. Пишет, чтобы я поправил и устроил вашу вотчину, дабы в случае можно было жить; вот я ездил туда и вчерась только из Гарусово возвратился. Все рассмотрел, распределял. Но единова разорённого дому нигде не видал, корма скоту нет, надобно и этому скоту купить… Староста Михайло Кузьмин такая бестия, что никак описать нельзя. Главный управляющий Иван Васильевич Аракчеев оправдывал себя тем, что он сам мало живёт в Сигово, в котором немного лутче Гарусова… Чем поправлять, право не придумать, буду писать Петру Андреевичу» (цит. по Ляпишеву).

Второе описание упадка домов сделал родной брат графа Пётр Андреевич (возвратившись из Киева в 1829 г.) в письме к графу с просьбой включить в раздел Гарусово (по аналогии с Бежецкой вотчиной) и продать ему Щеберино, (где граф не бывал): «Глядя на комнаты, где мы родились, ходя по тем местам, где мы резвились, нельзя, чтоб чувства не воспламенились. Прожив с полсотни лет, желал бы, где узрел я первый свет, чтоб там сокрыт был оный и навек. Расположение сердца моего вот какое! Проводить с весны до зимы в любезном Гарусове, а зиму в Москве у милых родных; но надо построить новую хату, ибо всё строение того и гляди, что развалится, а, построив хату, надобно подумать, чем бы жить; но, чтобы достигнуть оного, то без Щеберинского имения вашего обойтись не можно, по крайней нужде в землях, и без общего соединения всего имения. Ради самого Бога доставьте родному, единственному брату провести последние дни жизни своей спокойно. Продайте оную часть мне. Я денег вдруг заплатить не могу; но ту сумму, которую вы получаете дохода, я обязываюсь вам доставлять ежегодно, как вы назначите. Вам малый клочок сего имения никакой разницы не сделает, а мне по смерть доставит совершенное спокойствие, да и то ненадолго, по моему слабому здоровью. Что же оно останется цело и неприкосновенно, в том даю пред Богом клятву. Негде более писать. Сердце бьётся, рука дрожит» (Н.К. Отто «Черты из жизни графа Аракчеева»).

Граф остался недоволен братом и в ответе укорял его за неоткровенность. О Гарусове он сообщил, что дело не может представлять недоразумений (с 1804 он отказался от Гарусова, не бывал там, и оно было закреплено за Петром). О деревне Щеберино же просил не беспокоиться и предоставить ему самому распорядиться, без обиды на него. На счет Курган объяснял, что и это имение он никому и никуда не прочит, только в род свой: » Сюда единственно меня привлекают гробы родителей наших и нужная переделка церкви, где весь пол провалился и лежит на гробах родителей». Граф умер в 1834 г. бездетным, а свое богатое имение Грузино он завещал в казну, а не брату. Это сильно подействовало на больного эпилепсией Петра Андреевича, расстроило его рассудок. Он провёл последние годы жизни в печальном положении психически больного человека, в Гарусове не бывал, и умер 6 декабря 1841 г., похоронен в Московском Симоновом монастыре у стен Тихвинской церкви.

Старый дом родителей в Курганах также пришёл в полную негодность и был разобран. К 1830 г. граф потратил 6000 рублей и построил новый дом, который был разобран в 1880-х годах (по описанию священника И.Н. Постникова). В отличие от Гарусова (где он не бывал), граф изредка приезжал в Бежецк к своей тётке Н.Н. Жеребцовой (1765–1839), отремонтировал церковь в Курганах, куда его привлекали только гробы родителей. Он устроил при церкви придел, позднее разобранный.

Приведённые свидетельства и переписка двух родных и двух двоюродных братьев Аракчеевых показывают, что к 1820–1830 годам старые постройки в Гарусово полностью разрушились, как и в Курганах. Петр Андреевич планировал построить для себя новый дом. Однако негативный ответ графа в конце 1830 г., отказ в наследстве на имение Грузино и последовавшие болезнь и смерть графа 21 апреля 1834 г. изменили эти планы. Пётр Андреевич сам заболел, стал неработоспособным и умер в 1841 году.

Щеберино в 1848 г. ещё именовалось сельцом, а в 1859 г. указано, как деревня, где жили лишь крепостные в 12 дворах. В 1859 г. перечислены дворовые и крепостные:

Гарусово, сц. 1 двор 17 муж. 16 жен.

Сигово, сц. 1 двор 27муж 28жен.

Щебарино, дер. 12двор. 46 муж 56 жен. (записано так!)

Разрушение старого дома в Гарусово и дворов продолжалось около 40 лет (1813–1850). После смерти графа и его брата Петра строительство нового дома в Гарусово осуществили, вероятно, дети Ивана Васильевича Аракчеева, у которого в соседнем Сигово была своя подобная разрушающаяся усадьба. Наверняка в архивах хранятся какие-то документы с описанием заготовки леса и хода строительства дома. В рабочих папках Управления культуры Удомельского городского округа хранятся описания памятников Удомельского района. На листе с описанием дома «Аракчеевых» в Гарусово написано:

«п 2. Дата постройки дома: примерно 1860 г.» Вероятно, это близко к истине.

Новый дом. В конце 19 – начале 20 века в этом новом доме жили дети и внуки Ивана Васильевича Аракчеева: две сестры Надежда, Екатерина и брат Михаил Михайловичи Аракчеевы. В этом доме бывали и периодически жили художники Левитан (1893–1895), Моравов (с 1903), Богданов-Бельский (с 1908 г.), Степанов (1901–1914). По словам Моравова, Михаил Михайлович – неграмотный, он не нашёл себе дела в жизни и не искал, в рыбной ловле проводил он свой досуг. Богданов-Бельский характеризовал его как любителя животных, пьяницу и картёжника (проигрывал земельные участки проходимцу Зильману). Один такой проигранный участок художник Бялыницкий-Бируля выкупил в конце 1912 г. у третьих лиц для постройки дачи «Чайка», которая была завершена в 1913 г. и освящена в 1914 г.

В 1960-е годы дом пустовал. В 1964 г. в этих краях появился молодой художник Константин Кириллович Иванов, который стал приезжать по нескольку раз в год на дачу «Чайка». В начале 1972 г. руководители Удомельского района предложили ему взять в аренду пустующий дом в Гарусове, когда-то принадлежавший дальним родственникам Аракчеева. Четверо молодых живописцев взяли дом в аренду для художественной мастерской и проведения летних практик учащихся ленинградской художественной школы, для создания музея им. Левитана. Летом прошла первая практика учащихся, начался сбор краеведческих материалов. Однако в июне 1974 г. дом пришлось освободить под общежитие для рабочих, прибывающих на великую стройку. За это время К. Иванов обнаружил на стенах дома под обоями наклеенные в несколько слоёв письма и документы братьев Ивана и Андрея Аракчеевых, Алексея Аракчеева и других родственников. Письма хранятся в мастерской художника в Петербурге. Частично письма прочитаны и описаны (Томсинов, 2003). Сохранность писем плохая, изучение их специалистами не проводилось.

В Тверском Главном Управлении по охране объектов культуры имеется паспорт № 2829 памятника «Дом, в котором бывали известные, советские художники Левитан, Моравов, Богданов-Бельский, Степанов». Датировка событий 1893–1920-е годы. Упрощённое название: «Дом художников». Дом был принят под охрану на основании Решения Калининского облисполкома № 26 от 14.02.1977 г., паспорт составил старший научный сотрудник Калининского университета Н.И. Сошин 8 октября 1984 г. и принял инспектор по охране памятников А.Г. Тузов. В паспорте отсутствуют сведения о том, что этот дом каким-то образом мог иметь отношение к графу Аракчееву. Как «Дом художников» он многократно описан. Прошло 160 лет и новый дом (впрочем, не имеющий отношения к графу) тоже 20 лет разрушается, остатки его близки к исчезновению.

 

Аракчеевский дом в Бежецке и дом в Курганах

 

В последние десятилетия о родовом гнезде Аракчеевых в Бежецком уезде не вспоминают ни местные краеведы, ни столичные писатели. Между тем здесь, в с. Курганы, похоронены родители графа, здесь родился он сам и провёл детские годы, отсюда он уехал на учёбу и в большую жизнь, здесь стоял их родовой дом, вокруг жили многочисленные родственники и соседи Корсаковы. В Бежецке в своём доме семья Аракчеевых жила в зимнее время, рядом жили тётка Н.Н. Жеребцова и братья Еремеевы.

Единственным источником сведений о графе являлись очерки священника Иоанно-Богословской церкви Бежецка Иоанна Николаевича Постникова (1869–1935), предки которого были лично знакомы со всеми членами семейства Аракчеевых и их родственниками. К сожалению, очерки Постникова были опубликованы в самом начале ХХ в. и мало, кому известны. Лишь в 2012 г. вышел сборник «Литературное и краеведческое наследие о. Иоанна Постникова» (сост. М.В. Волкова и С.Е. Горшкова). В сборнике впервые приведены биография и основные труды священника. К сожалению, сборник имеет тираж всего 100 экземпляров и малоизвестен. В последние годы Марина Викторовна Волкова подготовила к изданию другие труды священника, его дневник и уникальные дневниковые записи семейства Постниковых с середины ХVIII века. Ниже приводятся сведения из очерков Постникова о родине графа А.А. Аракчеева в связи с его юбилеем. Постников жил на Введенской улице в одноэтажном кирпичном доме, втором от угла с ул. Садовой, сейчас № 68 (Брагин, стр. 165).

Постников более 30 лет работал с материалами Бежецкого городского архива, Бежецкого земского суда, уникального Воеводского архива ХVIII века, с архивами Бежецкого духовного правления, архивами церквей города, уезда и его приходского Христорождественского храма. В них хранились уникальные, но не дошедшие до наших дней документы. Постников делает ссылки на архивы церквей с. Курганы и соседнего с. Введенского (около Заужанье), ныне утерянные. Он был членом Тверской Учёной Архивной Комиссии (ТУАК) в 1909–1914 гг., выступал с докладами на учёной комиссии, много печатался. В семье протоиерея велись записи родового дневника. Дневник был обнаружен М.В. Волковой, хранится в ГАТО (вывезен по инициативе директора архива М.А. Ильина (1919 –2000).

Отец Иоанн с детства слышал рассказы о графе. Родители графа и его родной брат Пётр Андреевич были прихожанами храма Рождества Христова, настоятелями которого служили его отец, протоиерей Н.А. Постников, дед по материнской линии Михаил Матвеевич Левицкий и прадед, протоиерей Матвей Иванович Прудовский. Последний отпевал мать графа и 24 июля 1820 г. написал письмо графу с просьбой о помощи в ремонте храма в сумме 2000 руб. (текст письма сохранился и приведён у Постникова). Отец Матвей часто бывал в доме у матери Аракчеева, у его тётки Жеребцовой, у членов семьи брата графа Андрея Андреевича (1772–1814), у брата Петра Андреевича (1780–1841). О графе Аракчееве отец Иоанн Постников написал в двух очерках, обобщив сведения, собранные им за тридцать лет.

В очерке «Дворянское землевладение в Бежецком уезде» (1921 г.) Постников описывает земельные угодья семейства Аракчеевых. «У Аракчеевых в уезде было два имения: при с. Курганы и д. Заужанье (близ Введенского-Дымцево). Оба перешли к отцу графа, Андрею Андреевичу, от тёщи Н.Я. Ветлицкой. Родиной графа было с. Курганы. Там жили и похоронены его родители. Аракчеев, отличаясь привязанностью к ним, сравнительно часто навещал их при их жизни, а после смерти не раз приезжал на поклонение их могилам*15. В Курганах им был устроен при церкви придел над прахом отца и матери, а в Заужанье выстроен храм, обращённый после его смерти в часовню*16.

В распоряжение своими бежецкими имениями граф Аракчеев не входил, предоставив их брату своему Петру Андреевичу, но связи своей с Бежецким уездом не порывал до самой смерти и оставил здесь немало преданий о себе. Впоследствии имения поделены были между наследниками Аракчеевых: Еремеевыми, Артимеевыми, Менделеевыми*17.

В Курганах проживал П.Ф. Еремеев***). По распоряжению министра внутренних дел он взят был в дом умалишённых, указом Сената освобождён и возвращён в Курганы, но в том же 1851 г. снова отослан в сумасшедший дом, как помешанный от нетрезвой жизни, жестокий с дворовыми людьми и крестьянами и опасный для населения*18. Позднее все бывшие Аракчеевские имения наследники продали крестьянам».

Бежецк. В другом очерке «Граф Аракчеев по сохранившимся в Бежецке воспоминаниям» (1913 г.) приведено много оригинальных, малоизвестных сведений о графе, о жизни той эпохи. Описания убедительны своей правдивостью, своей документальностью; ни разу не возникает сомнения в надуманности, недостоверности или фантазии. Отец Иоанн писал о том, что хорошо знал, что много раз перепроверил по разным документам или у многих людей.

Отец Иоанн Постников (стр. 31) пишет: «Родившись в селе Курганах, в 40 верстах от Бежецка, Аракчеев до конца своей жизни сохранил расположение к своему уездному городку. Связывали его с Бежецком прежде всего воспоминания детства. У Аракчеевых был здесь свой дом. Со службами и садом он занимал несколько номеров по нынешней Христорождественской улице против здания женской гимназии» (ныне ул. Чудова). «В начале 40-х гг. прошлого столетия наследниками брата Аракчеева, Андрея Андреевича, дом этот был продан майорше Коноваловой. Затем перешёл к купцам Душкиным, устроившим в нём небольшую табачную фабрику. Теперь этот дом принадлежит мещанину И.А. Попкову». Сохранился эскизный чертёж дома Аракчеевых, представленный в 2019 г. жителем Бежецка, краеведом В.Н. Сорокиным. Ныне здесь пустырь, принадлежащий частному лицу (2019 г.).

Бежецкий уроженец, краевед Вячеслав Иванович Брагин в архивах обнаружил несколько документов с упоминаниями графа Аракчеева. Каменная двухэтажная Христорождественская церковь с шестью престолами была построена в Бежецке в 1759–1772 гг. После её освящения при ней была создана первая в Бежецке приходская школа во главе с дьяконом Михаилом Гавриловым, где работали дьячки: «До семидесяти мальчиков, один подъяческий сын и остальные дети купцов и мещан – обучались в ней рассудку человеческому, письму по афопегмату российскому, катехизису и арифметике» (стр. 170), платя медные деньги дьячку. Дом Аракчеевых находился в четырёхстах метрах от церкви. Подросток Алексей в зимние месяцы несколько лет ходил в эту школу, получая начальные знания.

Позднее, в 1810-–830 гг. в Христорождественской церкви служил священник Матвей Иванович Прудовский, оставивший добрую память, знавший Аракчеева, бывавший в родовом доме графа и обращавшийся к нему за помощью. «Отличался отец Матвей особенною строгостью жизни, глубоким знанием человеческой души, отзывчивостью к чужому горю и умением дать нужный совет. Молва народная приписывала ему дар исцеления, привлекавший к нему массу больных и особенно так называемых бесноватых, порченных. Помимо широкой своей популярности, отец Матвей был известен графу Аракчееву, как священник той церкви, в приходе коей состоял городской дом Аракчеевых» (Постников, стр. 39). Отец Матвей обращался письмом к графу о помощи ремонтировавшейся в это время церкви. «Характерны в этом письме те мотивы, которые дали прямодушному, не умевшему льстить священнику смелость утруждать высокую особу. Это – примерное благочестие графа, его приверженность к родителям и благорасположенность к помощи и заступлению» (Постников, стр. 40). Сохранившиеся ныне двухэтажные приделы церкви обустроены в 1865–1869 гг.

В Воскресенском соборе (не сохранился) в Бежецке направо от входа в углу стояла икона Алексия, Митрополита московского и великомученицы Анастасии. Внизу иконы на ризе вычеканено: «в собор города Бежецка вклада рабов бежецких Анастасии Жеребцовой и Алексея Аракчеева. Празднество сих ангелов бывает первый 22 декабря… 5 октября». Икона – дар собору от графа А.А. Аракчеева с указанием дат тезоименитства его тётки и его. Кроме иконы были другие подарки: полное облачение на трёх священников и дьякона, а также особый дьяконский орарь (шёлковая широкая лента) и шёлковые и бархатные воздухи. Последние сделаны были в память императора Александра, с указанием месяца и числа его смерти. Воскресенский собор разобран в 1936 г., на его месте стоит городской автовокзал.

Другая нить в Бежецке связывала графа с тёткой Настасьей Никитичной Жеребцовой (1765–1839). «Дом её на углу Постоялой улицы и Воздвиженского переулка цел и теперь. Это большой сравнительно и красивый дом. Теперь он во владении купца Сергеева». Граф останавливался в доме у тётки, поскольку родительский дом был мал и в нём жили наследники его родного брата Андрея Андреевича (1772–1814). Постников описывает приезды графа к тётке в Бежецк. У её дома для почётного караула всегда ставилась особая будка, памятная старожилам. Каждый приезд графа вызывал в городе большие волнения, всё подтягивалось, подчищалось всюду, где только было возможно. Утром к графу являлись представители дворянства, соборный протоиерей, именитое купечество с выражением своих чувств и принесением поздравлений с благополучным прибытием. Народ трепетал. Бежецкий старожил-краевед А.Г. Кирсанов (1886–1968) так писал: «Большой барский дом Жеребцовой, с окнами особого вида, с большим мезонином и балконом, на углу Постоялой улицы (Красноармейская) только в 1950-х годах был перестроен в обычный многоквартирный дом коммунального хозяйства» (стр.88). Позади дома до следующей улицы Шишкова был большой фруктовый сад, обсаженный огромными дубами. Современный облик двухэтажного дома свидетельствует, что это здание, имевшее тогда мезонин и балкон, обрамлённый колоннами, было наиболее крупным и величественным в семействе Аракчеевых.

В с. Курганы существовала деревянная Покровская церковь, которая сгорела в 1795 г. В.И. Брагин (стр. 440) указывает, что каменная церковь в с. Поречье построена в 1783–1793 гг. на средства поручика Павла Александровича Норбекова. Деревянная же церковь из Поречья**** была перевезена в 1796 г. в Курганы, где простояла до лета 1811 г. Нужно было освободить место для готовящегося строительства каменной церкви. Необходимо было переместить деревянную церковь вглубь кладбища, требовалось разрешение синода. «Здесь уместно отметить, что Аракчеев, который родился в Курганах, многими своими поступками показал себя патриотом Бежецкой земли» (Брагин, стр. 441). Вячеслав Иванович обнаружил в архиве переписку графа с синодом и архиепископом Тверским Мефодием в августе 1811 г. Брагин пишет: «Государственный деятель «по воле родительницы», что для него является непреложным законом, по собственной потребности и просьбе прихожан полагал необходимым заниматься перенесением на другое место деревянной церкви ради сохранения возможности для крестьян участвовать в божественной литургии и слушать песнопения, построение затем на её месте каменного храма вызывает восхищение» (Брагин, стр. 442, 443). 21 августа было получено разрешение «… означенную деревянную церковь перенести на кладбище без определения к ней особенного причта дозволить». Работа завершена к декабрю 1811 г. Мать Аракчеева известила архиепископа Мефодия: «… деревянная церковь перенесена благолепием украшена и ко освящению приуготовлена» (ГАТО ф.160, оп.4, д.2556, л.19). Письмо писал полковник Пётр Андреевич Аракчеев. Наконец, 12 января 1812 г. донесением Мефодию бежецкий соборный протоиерей Андрей Иоаннов сообщил, что «… церковь на прежних антиминсах мною 14 января по чиноположению освящена».

Место для каменной церкви было освобождено от деревянного строения, в 20 саженях от священнослужительских домов, место красивое, священнослужители согласны- докладывал Андрей Иоаннов. «Сию сказку писали и руку приложили села Кургана священник Василий Васильев, дьячок Авраам Лазарев, пономарь Николай Борисов» (там же л.12-13). В 1812 г. усилиями жителей с. Курганы Никиты Гавриловича Корсакова (брата Никифора и Андрея) и Елизаветы Андреевны Аракчеевой (матери графа) начато строительство кирпичной церкви, которая была освящена в 1816 г., она имела пять деревянных глав, обшитых железом. Примерно в 1830 г. граф Аракчеев построил колокольню с высоким шпилем, которая позднее была разобрана. По проекту архитектора В.И. Кузьмина возвели к осени 1886 г. обширную двухпридельную трапезную, которая включила в свой объём первоначальную трапезную и нижний ярус колокольни. По проекту 1895 г. епархиального архитектора В.И. Назарина верхний ярус храма заменили существующим восьмериком. В начале 1910-х годов вместо прежних трапезной и колокольни построили ныне существующую трапезную с приделами Богоявления и Всех Скорбящих Радостей, а также новую колокольню (Брагин, стр. 446). «Церковь Покрова в селе Курганы, заслуживающая того, чтобы стать мемориальным храмом, закрыта». Позднее в церкви располагалась школа до 1980-х гг., что обеспечило её неплохую сохранность, возможность реставрации.

Постников описывает в селе Курганы места, связанные с Аракчеевым. «Храм курганский, в котором покоятся родители Алексея Андреевича построен, как отмечено в церковных документах, «тщанием прихожанки, госпожи порутчицы Елизаветы Андреевны Аракчеевой в 1816 г., через 15 лет … Аракчеев соорудил при нём колокольню и между последнею и храмом комнату «без должного» — как замечает церковная ведомость- «от Епархиального начальства дозволения, а точию по соизволению его , сего села помещика гр. А.А. Аракчеева на его собственный кошт» … «Приехавший на похороны Аракчеев обратил в Покровской церкви в Курганах внимание на иконы Покрова Пресвятой Богородицы и икону Божьей Матери Всех Скорбящих Радостей. В память по родителям он прислал потом из Петербурга на эти иконы Серебряные ризы с надписями на них. На иконе Покрова внизу на особой серебряной дощечке вычеканено: «Тверской губернии Бежецкого уезда села Курганы древний образ Покрова Богородицы украшен серебряною ризою весом в 8 фунтов 40 золотников. В Санкт-Петербурге иждивением графа Аракчеева в поминовение родителей его, погребённых в сем храме Божием. Родитель Андрей Аракчеев скончался 1796 г. июля 29. Родительница Елизавета Аракчеева скончалась 1820 г. июля 17 дня». На иконе Божией Матери Всех Скорбящих Радостей надпись такая: «Тверской губернии Бежецкого уезда села Курганы древний образ Божией Матери Всех Скорбящих Радостей украшен серебряною ризою весом в 9 фунтов 22 золотника в Санкт-Петербурге в 1820 г. иждивением графа Аракчеева в поминовение родителей его Андрея и Елизаветы». На киоте этой иконы – бронзовая вызолоченная пластина с надписью: «Покой Господи в царствии твоем рабов Божиих: Андрея, Елизавету, Андрея, Ирину, Андрея, Надежду, Никиту, Евдокию, Константина убиенного, Парасковью, Андрея воина, девицу Марию, младенцев Александра, Стефана, Николая, Анастасию убиенную, младенцев Анну, Надежду, Евдокию» (Постников, стр. 43-44).

«Место погребения родителей в курганском храме ничем не отмечено. Ни надгробных плит, ни надписей – ничего нет. Существует предположение, что могилы их в тех местах, над которыми стоят теперь украшенные графом иконы Покрова и Скорбящей Божией Матери.

Саженях в сорока восточнее храма стоял Аракчеевский дом. Лет тридцать тому назад он снесён. На месте его теперь поросший березняком пустырь. В стороне – уцелевший от времени графа сравнительно большой амбар на каменных столбах. Вокруг запущенный сад с вековыми липами – свидетельницами детских игр Алексея Андреевича и тех дней и часов, которые он проводил здесь изредка потом. Теперь всё это принадлежит какому-то крестьянину» (Постников, стр. 44).

Молодой Алексей Аракчеев в январе 1783 г. уезжал учиться в Петербург из села Курганы, где поблизости располагались поместья дворян Корсаковых*****). Сыновья соседа по усадьбе Гаврилы Ивановича Корсакова, Никифор и Андрей, около 1780 г. произвели большое впечатление на отрока Алексея, повлияли на его решение стать кадетом и учиться артиллерийскому делу. О братьях Никифоре и Андрее известно, что они в 1780 г. выпущены из Кадетского корпуса в землемеры Межевой экспедиции Сената. Первый брат в 1804 г. имел чин титулярного советника, второй- чин поручика. Их брат Никита Гаврилович Корсаков жил в родительской усадьбе и на свои деньги строил каменную Покровскую церковь в Курганах. Ему помогала деньгами мать графа – Е.А. Аракчеева (сайт Тверской епархии). Рядом с Курганами находилось имение второго брата Алексея Ивановича Корсакова (1751 – 1821), которого граф в марте и апреле 1800 г. просил посетить свою больную мать (соседка Корсаковых), после чего благодарил его за «неоценённый подарок решением моего дела…ибо не мог отсюда отлучаться». Далее он писал «…я вас почитаю не из каких видов, как только всегда помнил, что я обязан воспитанию своему Вам, почему уважаю особу Вашу» (письма № 5 и № 6)*5. До сих пор рядом с Курганами сохраняется «корсаковский» пруд и фундаментные камни от домов бывших соседей Аракчеевых. Об этом помнят старожилы и в 2008 г. показали автору этот пруд менее 1 км к северу от храма. В отрочестве Алексея Аракчеева в окрестностях Гарусова, как описано выше, не было помещиков Корсаковых (как иногда ошибочно пишут). Уже после смерти графа в 1840–1850 гг. лишь один Александр Фёдорович Корсаков купил несколько участков земли около погоста Дубровского в д. Лебедиха и других местах, в том числе – Островно. Его жена Каролина Ивановна наездами вела хозяйство и отмечена на исповеди в Спасской церкви пог. Дубровский. Здесь они не жили, усадеб не имели, могилы их не известны. Они быстро продали эти земли и вернулись в родные Бежецкие края. Биограф Аракчеева Н.К. Отто отмечал, что мать графа не прочь была купить землю у соседних помещиков Корсаковых в Курганах, просивших 6000 рублей, но граф был скуп, а продавцы подняли цену до 8000 рублей и сделка не состоялась. Корсаковы пытались использовать мать графа, на что он писал Авдотье Корсаковой, супруге своего курганского соседа: «Мне не нравится, что вы беспокоите мою мать своими бессмысленными требованиями. Вы могли бы написать мне, и я бы ответил вам. Я принял вашего младшего сына в артиллерию, но вашего старшего сына невозможно произвести в офицеры… Пожалуйста, не беспокойте больше меня и мою мать и не просите за него» (Письма к мадам Корсаковой и Николаю Аракчееву // Вестник Европы.1870. Т.4, цит. по Дженкинсу, с. 113). Эпизод из жизни графа и встрече отрока с кадетами Корсаковыми чётко привязан к селу Курганы.

Священник И. Постников завершает своё описание на миролюбивой ноте: «… много пишут и говорят худого о нём, об его грубости, жестокости и других нехороших чертах характера, порицая с тем вместе и направление всей вообще его государственной деятельности. Но родина графа Алексея Андреевича Аракчеева, во всяком случае, хранит о нём добрую память» (стр. 45).

Тем не менее, через полвека после смерти графа и его тётки исчез новый дом, построенный им в Курганах, была утеряна могила его родителей у Покровской церкви, утеряна в Бежецке могила его тётки Жеребцовой. Ни бежецкие родственники графа, ни благодарные потомки не сочли нужным сохранить память о нём. Нет ни одной улицы имени Аракчеева не только в Бежецке, во всей России, нет ему памятника на родине в Курганах. Никто не захотел переименовать его родной Бежецк в Аракчеевск. И это правильно.

 

Усадьба в Грузино

 

В завершение упомянем о Грузино, о других отзывах деятелей культуры. Великолепная усадьба Аракчеева по архитектурным формам и красоте зданий соперничала с царскими комплексами Петродворца и Гатчины. В её оформлении участвовали лучшие архитекторы, скульпторы и художники (Стасов, Мартос, Гальберг, Ледюр, Берель, Дюбю и многие другие). Имение было описано многими журналистами в статьях и красочных изданиях. Посетивший усадьбу в 1884 г. К. Случевский уже заметил запустение. Он писал (стр. 414): «Любопытно поглядеть в будущее, судьба так неумолимо разрушающая последнюю волю Аракчеева, для сохранения которой он сделал решительно всё, пощадит ли она, удержит ли что – либо от этого действительно замечательного исторического памятника – последний след графа, предавшего проклятию всех тех, кто посягнёт на него. Люди не убоялись, однако, и посягнули». После десятилетий размещения здесь солдат кадетского корпуса и семей офицеров вся красота была утеряна к 1890 г., парк зарос, скульптуры и картины исчезли. Печальное состояние имения детально описал в 1907 г. искусствовед Николай Николаевич Врангель в статье «Аракчеев и искусство» (ж. «Забытые годы», июль-сент. 1908 г. с. 439–471). Врангель писал: «Теперь грузинский сад – заброшенное кладбище. О былом говорят только остатки памятников, да вековые липы. На всём печать грубого, оскорбительного неуважения к прошлому. Выровненные по английскому образцу аллеи обратились в узкие тропинки, узорные цветники и аристократические газоны заросли плебейскими одуванчиками. Уныло белеют в крапиве изъеденные дождями цоколи без статуй. Сломаны чугунные мостки, прозрачные воды грузинского геллеспонта обратились в болото, подёрнутые тиной. Главное разрушение постигло парки несколько лет назад, в годы неистовства черни. Тогда были бессмысленно сломаны мосты, решётки, искалечены памятники – поздняя месть населения жестокому временщику. Но, конечно, не только в этом причина разорения. Не надо забывать, что в Грузине квартирует полк. Кто вступится за старину?» (Врангель, с. 460). В 1930-е годы в усадьбе Грузино размещался музей, работал штат экскурсоводов, имеются описания и фотографии.

Бывшее аракчеевское имение Грузино было полностью разрушено во время Великой Отечественной войны. На его развалинах в 1955 г. воры искали сокровища, вскрыли склеп Аракчеева в том месте, где стоял разрушенный собор Андрея Первозванного. Сокровищ не нашли. В 1999 г. раскопки провели профессиональные археологи. Через место погребения прошла теплотрасса, останки рассеяны далеко. Был найден какой-то череп, предположительно графа. Намечалась экспертиза с останками родителей графа из могил в Курганах. Эти события описаны в статье Дм. Валова «Ужасный граф» в газ. «Волхов» 5 мая 2009 г. Однако не известно место нахождения останков родителей графа, сравнить не с чем.

Завершает статью Н. Врангель примиряющей сентенцией «В каждом сердце есть любовь. Сердце есть у самых бессердечных. Аракчеев, заслуживший известность своей небывалой жестокостью, — кровавый Аракчеев, властолюбивый, сумасбродный временщик, «холоп венчанного солдата», завистливый, непросвещённый, неумный, – Аракчеев военных поселений, убеждённый приверженец шпицрутенов и железных рогаток и – Аракчеев, друг Александра, беззаветно преданный любовник Анастасии Минкиной, Аракчеев в грузинском саду, заботливо сажающий редкие цветы и украшающий усадьбу памятниками в честь мёртвых друзей – вот одна из тех загадок, перед которыми смолкает голос ненависти. Красота прошлого смиряет нас с уродливой тенью человека, в котором современники видели одно злое» (с. 463).

Через сто лет – это спорное утверждение Врангеля показывает, что в современном сознании негативные черты графа на одной чаше резко перевешивают лежащее на другой чаше весов (друг Александра, любовник Анастасии, садовник).

 

Дата рождения

 

До последних лет остаются неясности с обстоятельствами смерти отца графа, места погребения матери и отца, места и даты рождения самого графа. Исследователи не смогли придти к твёрдым выводам, имеющиеся документы противоречат друг другу.

В с. Грузино граф поставил мемориальный знак родителям: чугунный столбик на каменном основании и надпись: «Андрей Андреевич Аракчеев скончался 1796 г. июля 29 дня. Погребён в Тверской губернии в Бежецком уезде в селе Курганах». Текст далее был дополнен: «… Сын в память родителям. Елизавета Андреевна Аракчеева скончалась 1820 г. июля 17 дня. Погребена в Тверской губернии в Бежецком уезде в селе Курганах вместе с покойным родителем» (Свиньин, с. 140-141). В письме брату Петру граф подчёркивал, что в Курганах его «привлекают гробы родителей… и нужна переделка церкви, где весь пол провалился и лежит на гробах родителей». В других письмах граф повторял эту же мысль. Николаю I он писал в 1826 г.: «Я теперь говею в той деревне, где находятся гробы моих родителей».

Однако краевед В.И. Крутов сообщил, что обнаружил в метрических книгах Николаевского Удомельского погоста (на Стану) запись за 1796 г. «В июле 27 числа селца Гарусово порутчик Андрей Андреев сын Аракчеев 70 лет помер неизвестной смертью, перед кончиною исповедовался, святого причастия сподоблен и погребён при церкви». О смерти матери в с. Курганах записано за 1820 г.: «в июле 19 числа села Курган Госпожа порутчица Елизавета Андреева Аракчеева 68 лет оная умершая погребена священником Васильем Васильевым с дьячком Абрамом Лазаревым и пономарём Николаем Борисовым погребена при церкви Покрова Пресвятые Богородицы». Далее Владимир Иванович Крутов пишет: «Утверждение о том, что Елизавета Андреевна похоронена рядом с мужем, вызывает некоторые сомнения» (письмо от 28.03.2017 г.). Эти разночтения требуют разбирательств, исследования архивных материалов, которые мало изучены.

В 1780–1790-е годы отец и мать летом жили в Курганах, зимой – в Бежецке, ходили в Христорождественскую церковь, где служили деды и прадеды И. Постникова. Из Курган отец отвозил Алексея в январе 1783 г. на учёбу в Кадетский корпус. Осложняющим обстоятельством явился пожар, когда в 1795 г. сгорела церковь в Курганах. В 1796 г. в Курганы была перевезена старая церковь из с. Поречье. К моменту смерти отца она ещё не была освящена и не работала, запись о смерти сделали в родной церкви поручика Аракчеева – на Стану. Кирпичная церковь в Курганах освящена в 1816 г. Мать погребена в 1820 г. при Покровской церкви. Как отмечено выше, граф самовольно соорудил комнату (без епархиального разрешения) над могилами родителей. Позднее эта комната была разобрана и в 1880–1910 гг. построена трапезная, стоящая и сейчас. Могилы родителей в конце 19 –начале 20 веков не были отмечены ни надгробными плитами, ни надписями.

Кроме разных мест погребения, обращает внимание разница в датах смерти: 27 и 29 июля у отца и 17 и 19 июля у матери.

Такие же расхождения имеются о месте и датах рождения графа. В литературе приводятся разные даты: 23 и 29 сентября, 4 и 5 октября 1769 г., имеются и другие даты. Ссылок на источники нет, анализ разнобоя не выполнен.

Чаще упоминается дата 23 сентября, которую привёл первый биограф графа Н.К. Отто. Он писал (стр. 556), что «Особенно торжественно праздновали в маленькой усадьбе день 23 сентября. Это был день рождения графа, мать всегда описывала потом сыну торжества и сообщала даже сведения о числе гостей. В Кургановской церкви служили в этот день молебен, а за столом пили за здоровье графа. Уединённые Курганы тогда заметно оживали. В числе гостей бывали двоюродная сестра хозяйки, Настасья Никитична Жеребцова… непременными гостями находили тоже двоюродный брат графа, Пётр Константинович Еремеев, владетель небольшого бежецкого имения Бастрыкино, и богатый помещик Михаил Михайлович Волынский, большой почитатель Аракчеева». Казалось бы, эта дата должна быть действительной: кто же, как не мать знает дату рождения сына? Приёмный сын графа «Шумский обыкновенно поздравлял Аракчеева с праздниками и с днём рождения: «Я в сей день 23 сентября, день рождения, – писал он, – усерднее молился богу, дабы он продлил жизнь вашу» (Отто, стр. 562). Граф, принимая такие поздравления от Шумского и письма от матери, был согласен, что его день рождения 23 сентября. Мать, её сын (граф) и приёмный сын графа всегда считали 23 сентября днём рождения А.А. Аракчеева. В с. Грузино в храме Андрея Первозванного на надгробной плите написано: «На сем месте погребён русский Новгородский дворянин, граф Алексей Андреевич Аракчеев, родился 1769 г. сентября 23 дня, умер 1834 года апреля 21 дня». Плита с текстом (кроме последних слов) была заготовлена самим графом ещё в 1818 г. Этот текст с датой рождения повторен в «Русском провинциальном некрополе» (С.Пб., 1914 г.), в путеводителях 1930-х годов, в книгах и словарях. Плита лежала на могиле в 1834–43 гг. и многократно описана и сфотографирована экскурсоводами музея в 1930-х годах.

Владимир Иванович Крутов в начале 2017 г. сообщил, что он обнаружил в церковных архивах иную дату рождения: 5 октября 1769 г. Наша параллельная независимая проверка в ГАТО подтвердила наличие записи в Метрической Книге Новгородской епархии Бежецкой пятины Тверской половины Николаевскаго Удомельскаго погоста церкви Николая Чудотворца, священники Прокопий Андреев и Антоний Дмитриев: «5.10.1769 года родился усадища Гарусово помещика Андрея Андреева сына Аракчеева сын Алексей». Эту книгу читали другие краеведы. Эта дата повторена в прошении о приёме в Кадетский корпус в январе 1783 г.: «от роду мне тринадцать лет родился в 1769 г. октября 5-го числа». К прошению были приложены копии жалованной грамоты о дворянстве, родословная, присяжное свидетельство челобитной о том, что в службу ещё никуда не записан; обязательно прилагалась выписка из метрической книги за подписью священника. В.А. Томсинов упомянул обе даты, остановился на 23 сентября (без обоснования), но не привел комментариев о причинах разночтений, почему отклонил запись в Метрической Книге о рождении 5 октября на Стану.

Вероятное объяснение такого расхождения в датах рождения графа по документам следующее: рождение произошло 23 сентября в Курганах, а крещение младенца заочно оформлено 5 октября в родной церкви отца в Николаевском Удомельском погосте (на Стану). На этот день в Святцах приходится день памяти «Святителей Петра, Алексея, Ионы, Филиппа и Ермогена, Московских и всея Руси Чудотворцев». К выбранному для младенца имени и была приурочена запись о крещении: имя Алексея с 23 сентября до 5 октября ни разу не упомянуто в Святцах. По этой причине граф и его мать признавали день рождения 23 сентября по факту события в Курганах, а 5 октября – тезоименитство. Место рождения Алексея в документах пока не встречено; наиболее вероятное – ус. Курганы, а запись о крещении – Николаевский Удомельский погост (на Стану).

Вывод. Сам граф признавал дату своего рождения 23 сентября, которую ежегодно торжественно отмечала его мать в родном с. Курганы (а не в Гарусово), где похоронены отец и мать графа. Граф, признавая дату 23 сентября, постоянно ездил в Курганы. О Гарусово он никогда не упоминал, как о месте своего рождения, и не приезжал туда с 1780 г., о возможных приездах отсутствуют свидетельства. Необходимо продолжить исследование и объяснение причин появления записи о рождении графа в церкви, где венчались его родители, а также записи о смерти отца в этой же церкви (хотя он похоронен в с. Курганы).

 

Черты характера

 

Во многих записках современников и сотрудников графа приведены описания отдельных личных черт его характера, их проявления.

Владимир Фёдорович Чиж (1855–1922), психиатр, доктор медицины, профессор в большом очерке проанализировал и обосновал основные черты характера и личности графа Аракчеева. Его статья впервые опубликована в 1905–1907 гг. в журнале «Вопросы философии и психологии»; переиздана в 2016 г. Учёный обстоятельно рассмотрел все стороны характера графа, их проявления и признаки; сделал попытку оценить мыслительные способности и уровень умственного развития. Он приводит негативные и позитивные черты, показывая преобладание первых: «Психологический анализ умственных способностей Аракчеева устанавливает действительные свойства ума этого деятеля, объясняет, почему Аракчеев казался государственным человеком, почему всюду его деятельность приносила больше вреда, чем пользы» (стр. 25). Одновременно Чиж отмечает (как и многие современники) узость ума, слабый уровень образования графа («учился на медные деньги»). «Несмотря на благоприятные условия, ничего полезного, ничего прочного Аракчеев создать не мог; там, где он работал самостоятельно, то есть в военных поселениях, всё свидетельствует, что Аракчеев отличался крайней узостью ума».

Чиж, характеризуя брата графа Петра, приводит описание Маевского (стр. 11): «Аракчеев был человек вечно пьяный и страдал сильною падучею болезнью». Отто сообщает, что Пётр имел странное пристрастие к духам и помаде. После службы в Киеве Пётр в 48 лет был уволен по «болезни, с мундиром и пенсионом». Другие родственники графа по линии его матери также имели психопатические отклонения: выше при описании с. Курганы был упомянут родственник П.Ф. Еремеев, помещённый в сумасшедший дом от алкоголизма, жестокий с дворовыми людьми.

Подводя итог, Чиж пишет (стр. 11): «Злобный и замкнутый характер Аракчеева даёт некоторое право предполагать в чём-то патологическом в его семье; весьма правдоподобно, что один брат был эпилептик и алкоголик, а другой был наделён злобностью и человеконенавистничеством. Графиня Эдлинг сказала про Аракчеева: «В чрезмерной жестокости всегда скрыта крупица безумия». Далее Чиж развивает мысль о вырождении (стр. 12): «Можно считать аномалией или признаком вырождения бесплодность Аракчеева… Эту его особенность считать физическим признаком вырождения». «Патологическое в натуре Аракчеева более чем вероятно. Брат – эпилептик, бесплодность, большие уши с приросшими мочками – это даёт право допустить, но не утверждает в Аракчееве «крупицу безумия» (стр. 12). Сослуживец графа И.И. Европеус (врач военных поселений в 1820–1832 гг.) дополнил эти наблюдения, лечил болезни графа и описал их (с. 456): «… страдал расстройством всей нервной системы, застоем печени и дефлективным страданием сердца; от этого происходили его мнительность, недоверчивость, бессонные ночи и биение сердца… вспыльчивость иногда доводила графа до исступления». Наследственные отклонения в роду Аракчеева были по линии матери: в младенчестве умерли 8 её детей из одиннадцати родившихся в течение 1766–1786 гг.

Чиж подчеркнул черты молодого кадета: «Очень рано проявились основные свойства характера Аракчеева – исполнительность, неутомимость и жестокость. Так же рано Аракчеев доказал трудолюбие и настойчивость, что имеет он ум, нравиться тому, кому служит» (стр. 12). Эту же мысль подчёркивал первый биограф Н.К. Отто (стр. 554): «Он, ещё будучи сержантом в корпусе, обнаруживал крутой нрав и необыкновенную жестокость в обращении с подчиненными ему товарищами». Мстительность графа отмечали многие сослуживцы. Особенно ярко она проявилась в преследовании Новгородского губернатора за законные требования об уплате графом задолженности по налогам с его имения в военное время 1812–1813 гг. Мстя офицерам, он даже отменял указы царя о повышении звания и зарплаты.

Главной причиной негативных черт характера, всей деятельности Аракчеева учёный считает «страшно развитое тщеславие». Тщеславие есть признак слабых, свойство рабов. Этим пользовались подчинённые графа, льстя ему и расточая похвалы, чтобы извлечь себе выгоду, как Булгарин, Свиньин и др. Об этом писали все современники, отмечая гордыню графа. Как всякий человек, обуреваемый страстями гордыни, Аракчеев пытался увековечить свою персону в памятниках (например, на часах Ледюра есть его статуя в рост, для неё он позировал несколько раз), разных надписях, даже увековечил своих собак и кошек, дату приезда матери в Грузино в 1800 г., даже могилу себе обозначил у ног статуи Павла 1. При сооружении памятника Александру 1 он требовал от скульптора С. Гальберга сделать сходство между русским воином на пьедестале и лично им, советуя использовать его изображение на часах Ледюра. Но это условие художник не выполнил, уклонился от портретного сходства.

Как проявление тщеславия и властолюбия, учёный рассматривает трусость Аракчеева, приводя три характерных примера.

1. Чиж подчеркнул эту слабость, страх боевых действий Аракчеева в разные годы (стр. 60): «Его положение в 1805 г. было не до такой степени прочно, чтобы не скрывать перед государем трусости; он знал, как высоко ценил государь храбрость, и потому, рискуя потерять уважение государя, убежал с Аустерлицкого поля сражения», где ему пришлось бы участвовать в боевых действиях. Через семь лет граф снова струсил, что его могут направить в действующую армию. В письме брату Петру он писал в апреле 1812 г.: «Но что действительно беспокоит меня, так это то, что меня собираются отправить в армию, где мне совершенно нечего делать и где я могу служить только в роли пугала» (цит. по Дженкинсу, с. 133). Он даже готов был уйти в отставку «… всё, чего я хочу – уединение и покой, и я с радостью оставлю их», оставив своего благодетеля императора и Отечество в опасности.

2. «Особенно ярко проявилась позорная трусость Аракчеева 14 декабря 1825 г. Во время усмирения бунта в Зимнем дворце оставались только два генерала… Но трусость и растерянность Аракчеева всем бросалась в глаза», её многие описывали. В.Р. Марченко писал: «Военные все уходили на площадь, и в зале оставались только два, князь Лобанов-Ростовский (штатский министр юстиции) и граф Аракчеев… на него жаль было смотреть, ни одна душа не останавливалась промолвить с ним слова. Аракчеев подошёл ко мне: «Что батюшка, есть ли утешительные вести?» …Аракчеев с ужасом отошёл от меня услышав первый раз о ране, нанесённой графу Милорадовичу, хотя это несчастье часа два всем уже известно было». Николай I не забыл этого.

3. «Окончательное падение временщика прямо – таки поучительно. Чтобы поднять своё значение Аракчеев распорядился напечатать книгу «Собственноручные рескрипты покойного государя императора, отца и благодетеля, Александра I к его подданному графу Аракчееву». Началось следствие об этом противозаконном действии. На запрос Николая I Аракчеев пытался его обмануть и лгал в письме ему: «Если вы думаете, что изданные печатные письма по моему согласию изданы, я оного никогда себе и в уме не воображал, а действительно видно, оное сделано недоброжелателями моими». Однако, у Николая была на столе книга с личной подписью Аракчеева. «Государь был поражён трусостью и лживостью верного друга Александра Павловича. Бенкендорф возмущался наглой ложью Аракчеева; по его словам: «Аракчеев всё отдал, он был настолько же труслив, настолько подл, насколько прежде был высокомерен». Вся эта история настолько характерна, что её можно считать ярким проявлением безграничной трусости и самой бесстыдной лживости» (Чиж: стр. 46). Он был изобличён, книги уничтожены. Аракчеев был опозорен, плакал. Сослуживец Чернышев, забирая книги по приказу императора, признался: «… сердце перевернулось от мысли, что человек, который так много получил от нашего ангельского благодетеля, мог показать себя таким низким и коварным» (Дженкинс, с. 238). Чиж подводит итог этой нашумевшей истории (стр. 47): «Трусость и лживость ему повредили более, чем могли повредить стойкость и правдивость. Аракчеев закончил свою государственную деятельность крайне позорно. Он не мог после этой грязной истории продолжать службу; его падение было не простою случайностью: дальнейшая его деятельность сделалась нравственно невозможной».

Три проступка графа привели к утрате доверия у нового императора Николая I:

1) Ложная присяга Константину, хотя граф знал, что старший брат отказался от престола в пользу Николая; 2) Трусость, проявленная 14 декабря 1825 г., когда граф отсиживался в Зимнем дворце и не появился на Сенатской площади; 3) незаконное издание писем Александра летом 1826 г. в виде книги и обман императора Николая 1; Аракчеев был отстранён со всех государственных постов, по сути изгнан с государственной службы.

Завершая описание, Чиж подвёл итог: «Аракчеев ни разу в жизни не проявил сильной воли; правда, он обладал терпением, всегда вполне владел собою, но это не доказывает присутствие сильной воли. Его служебная деятельность всегда состояла в полном подчинении; он аккуратно и трудолюбиво исполнял волю Павла Петровича и Александра Павловича, не обнаруживая собственной инициативы, он как настоящий «раб», исполнял данные ему приказания … он не мог иметь и не имел влияния на своих повелителей, хотя исполнительность Аракчеева давали Александру Павловичу полную возможность проявлять свою волю». «Аракчеев был героем зла вследствие того, что все признаки злодея у него были резко выражены и вследствие исторических условий, в которых ему пришлось действовать», — завершил Чиж (стр. 60).

 

Аракчеевский стиль управления

 

Порядки, существовавшие в России под названием «аракчеевщина», получили название от фамилии графа А.А. Аракчеева, как наиболее яркого приверженца этих порядков. Однако возникновение их уходит в глубь времён. Такие порядки характеризовались полным подавлением личности, безудержным произволом, телесными наказаниями, слабым законодательным контролем и даже безнаказанными убийствами. Всё это в полной мере относилось к крепостным крестьянам, но и другие сословия не были застрахованы от этого. Тому имеются многочисленные описания в литературе, материалах судов, архивных документах. Ключевский В.О. об Аракчеевщине писал (т.3 стр. 515): «Знаменем нового направления был известный Аракчеев. С 1814 г. он становится близко к государю, делается чем-то вроде первого министра. С 1823 г. он является единственным докладчиком при государе… достаточно обозначить деятельность Аракчеева словами одного современника, который сказал, что Аракчеев хотел из России построить казарму, да ещё поставить фельдфебеля к двери. Следствием всего этого было тягостное настроение, овладевавшее обществом. Настроение это нам передают люди того времени. Может быть, такое настроение не было новостью в истории нашего общества, но никогда оно не сопровождалось такими последствиями: оно привело к печальной катастрофе 14 декабря 1825 г.».

В последние сто пятьдесят лет многие деятели культуры высказывали мнения о личности графа, чертах его характера, отношении к людям, к религии. Биограф Аракчеева М. Дженкинс писал: «В конце ХVIII- начале ХIХ веков небольшая часть русской правящей верхушки находилась под сильным влиянием прусского образа жизни и мыслей, к которому остальные русские люди питали глубочайшую антипатию. Эта прусская идеология сильно повлияла на взгляды Аракчеева» (стр. 12). Аракчеев по окончании Кадетского корпуса в сентябре 1792 г. прибыл в Гатчину, в прусский военный лагерь, созданный наследником Павлом: «Всё было устроено на прусский манер, причём на старый прусский манер. Хуже всего были русские солдаты, изображавшие пруссаков и одетые в старинную форму Фридриха – Вильгельма I» (Дженкинс, стр. 30). Аракчеев лучше всех усвоил прусскую муштру и навечно получил прозвище «гатчинский капрал» — с лёгкой руки графа Ф.В. Ростопчина.

Лишь один польский космополит, («тёртый калач», по выражению Ф. Вигеля (стр. 442)******) Ф.В. Булгарин (в 1810–1814 гг. воевал на стороне Наполеона против русских войск), испытывая нужду войти в доверие к графу для издания своей газеты «Северная пчела» («соизволение на издание её шло через его руки», с. 511), корыстно хвалил его в 1824 г. и достиг своей цели: «По моему мнению, что он был настоящий «русак». Всё русское радовало его, и всё, что, по его мнению, споспешествовало славе России, находило в нём покровительство» (с. 506). Однако льстец Булгарин*******) плохо представлял понятие «русак», когда пытался применить его к Аракчееву, которому более соответствовало бы понятие «пруссак». Сослуживцы считали нерусскими привычку графа к скрупулёзной работе, методический прусский порядок в поселениях, его доме и в имении (дома, как прусские казармы). Ф. Вигель подтверждал(стр. 389): «Жестокости Аракчеева не всем русским были понятны: его бессердие было часто немецкое. Он любил ломать бессильные препятствия. Неволить человеческую натуру и всё подводить под один уровень».

В окружении Александра I граф участвовал в вытеснении русских деятелей (Сперанский, Волконский, Кочубей, Голицын, Гурьев, Закревский, Ермолов и др.) и укреплял вместо них прусских выходцев (Клейнмихель, Канкрин, Минут, Бухмеер, Шампенгаузен, Фрикен, Шварц, Тизенгаузен и др.). Граф резко выступил против перевода библии с церковно-славянского на русский язык. Перевод возглавлял знаменитый митрополит Филарет (Дроздов); впервые молитвы «Верую» и «Отче наш» давались на русском языке. Работа была остановлена, рукописи уничтожены в 1822 г. Более пятидесяти лет широкие массы русских людей не имели доступа к библии, лишь в 1876 г. Священное Писание вышло на русском языке. Общеизвестен пример другого кощунства, когда «…Аракчеев А.А. заказал художнику – итальянцу икону Божией Матери, приказав придать её лику черты своей сожительницы Настасьи Минкиной» (Рябушинский, 2010, с. 331). Это вызвало тогда протест православных крестьян из-за оскорбления их религиозных чувств. Скульптор С.И. Гальберг (1787–1839) работал на оформлении усадьбы в Грузино и назвал Аракчеева – «человек неправды».

Исследователь творчества Венецианова и организатор первой выставки его картин (1911 г.), Николай Николаевич Врангель отмечал отрицательное влияние графа А.А. Аракчеева на культуру, общественную жизнь. Он писал: «Немецкая культура по свойствам своего характера не способна ужиться с русским духом. Получается сплав русского самодурства с той закономерностью, которая никогда не может и не могла привиться у нас и которую так тщетно и так зло, озверев до отчаяния, пытались утвердить немец Бирон и онемеченный Аракчеев. Немецкая выучка не столько переродила, сколько изувечила многих русских, являясь пыткой для наших лежебок, а не полезным восприятием. Только как результат этого сплава мог появиться граф А.А. Аракчеев – тип русского самодура, помноженного на озверелого западника, – отечественный изувер, вышколенный немецкими солдатами».

В отчётах для государя-императора жандармы писали о кровавых стычках крестьян с помещиками. В одном отчёте прямо написано: «Вообще крепостное состояние есть пороховой погреб под государством». В окружении Александра I и Николая I понимали эту опасность, но не решались на кардинальные реформы, ограничиваясь отдельными мерами.

Одним из таких благих дел Николая 1 историки называют отстранение Аракчеева. Запоздалая отставка этого временщика лишь подчеркнула, что Аракчеевщина в России победила. Победил аракчеевский стиль руководства: «В жизни моей я руководствовался всегда одним правилом – никогда не рассуждал по службе и выполнял приказания буквально», – говорил Аракчеев. Верный же слуга Отечества обязан высказывать своё мнение, даже если это угрожает ему лично. Однако большинство гражданских и военных чинов приучали поступать по-аракчеевски (Ляшенко, 2014). На этом «аракчеевском пути» для успешной карьеры порой необходимо было (пусть в мелочах) обманывать повелителя. Так, Аракчеев пытался обмануть Павла I, спасая от наказания своего провинившегося брата Андрея, но был уличён и сам поплатился отставкой. Это помогало выглядеть хорошо. Императора обманывали даже его генералы, как например ученик Аракчеева генерал Клейнмихель пытался обмануть Николая I и был уличён им. Сходным образом поступил сам Аракчеев, когда тайно, без разрешения цензуры, напечатал незаконно свою переписку с Александром I и пытался обмануть императора Николая, приказавшего изъять у него все напечатанные книги. Лечивший графа врач И.И. Европеус писал (стр. 451): «Граф любил блеснуть и показать всё в лучшем виде, обманывая посетителей, обманывал и государя, ухитрялся и его обмануть». Н.И. Шениг отмечает, что Аракчеев задним числом отменял даже указы Александра I за его спиной: «В приказ по военному поселению он писал: «Уланского полка поручик и корнет высочайшим приказом произведены в следующие чины; но как поведение сих офицеров того не заслуживает, считать их по-прежнему в поручичьем и корнетском чине». Защищал от наказания, продвигал по должностям и к наградам своих братьев. Все дрожали перед ним. Зато и падение его было причиной всеобщей радости» (2016; стр. 417). Это же отмечали и другие сослуживцы, подчёркивая корыстные мотивы графа. Другое обстоятельство, вытекающее из аракчеевского пути, заключалось в стремлении чиновников не просто удержать своё место службы, но и увеличить свои доходы. Николай I говорил: «Видите, как меня обкрадывают. Однако, если бы я захотел по закону наказать всех воров моей империи, для этого мало было бы Сибири, а Россия превратилась бы в пустыню». Стоит ли удивляться что буквы «СВ» на ордене Святого Владимира многие, знающие люди, читали: «Смелее воруй». Николай I говорил своему сыну- наследнику: «Мне кажется, что во всей России только ты да я не воруем». Воровало всё дворянство как руководящее сословие. Один чиновник писал Николаю 1: «Взгляни на свою Россию, и ты увидишь: религия колеблется, законы слабы, суды империи и судьи их пристрастны. Там угнетён невинный, а там виновный торжествует – повсюду мзда, повсюду зло». Выстраиваемый Александром I и Аракчеевым, затем Николаем I режим, держался не только за счёт репрессий, произвола и командных окриков с высоты престола. У режима была своя социальная опора. Крепостной строй мечтали увековечить чиновники разных уровней, большинство дворян и обитателей помещичьих усадеб.

Две трети помещичьих имений в 1830-е годы оказались в неоплатных долгах казённым кредитным учреждениям. Дворяне наглядно доказали свою несостоятельность как сельские производители и хозяева. Крепостное право отрицательно влияло и на другие отрасли государства: промышленность, торговлю, транспорт, финансы, армию. Ключевский В.О. о начинаниях Александра 1: «Все они были безуспешны. Лучшие из них те, которые остались бесплодные, другие дали худший результат, т.е. ухудшили положение дел» (том 3, стр. 531). Руководство империи предполагало, что можно дать стране политическую свободу, сохранив на время рабство. Из всех проектов отмены крепостничества интерес представляли два: один от либерального и талантливого лица адмирала Мордвинова, другой – от лица нелиберального и неталантливого деятеля Аракчеева. В.О. Ключевский далее пишет: «Не известно, кто составил проект для Аракчеева, которому это было поручено императором, едва ли подписавшийся под ним был его автором» (стр. 531). Проект имел некоторые достоинства, но много недостатков было в этом проекте, мало внимания к крестьянам. Далее Ключевский подчёркивал: «Всё это показывает только, как мало государственные умы были подготовлены к разрешению этого вопроса, о котором уже давно пора было подумать». Аракчеев не настаивал на выполнении проекта по отмене крепостничества. Отмена крепостных порядков могла бы сгладить раскол общества, предотвратить выступление декабристов.

В Гатчине воля и дисциплина стали главными принципами Аракчеева. Но дисциплина не была ни действенным, ни желанным средством от российских болезней. Россия в эти годы более всего нуждалась в творческом и реформаторском управлении. Победа русских в войне 1812 г. давала уникальную возможность сплотить народ и поддержать отмену крепостного права, что вывело бы Россию на следующий виток развития и избавило бы от феодального строя. Однако единственный большой проект, за который император и Аракчеев взялись после войны, создание убыточных военных поселений – показал, насколько оба не понимали подлинные нужды России и были далеки от их решения (Дженкинс, с. 14-15).

В начале крупных реформ Александра II в практической работе по освоению Восточной Сибири и Амурского края в 1862–1867 гг. участвовал князь П.А. Кропоткин. Он видел воочию язвы «аракчеевщины» и писал об этом: «Я понял разницу между действием на принципах дисциплины или же на началах взаимного понимания. Дисциплина хороша на военных парадах, но ничего не стоит в действительной жизни, там, где результат может быть достигнут лишь сильным напряжением воли всех, направленной к общей цели». (Записки революционера,1988, стр. 218) Далее он развивал эту мысль: «… в серьёзных делах командованием и дисциплиной немного достигнешь. Люди личного почина нужны везде, дело должно выполняться не на военный лад, а мирским порядком, путём общего согласия. Хорошо было бы если все господа, строящие планы государственной дисциплины, прошли бы школу действительной жизни. Тогда меньше было бы проектов постройки будущего общества по военному образцу». Этим он показал закономерность развенчания «аракчеевщины», её нежизнеспособности в пореформенной России. Он приводит пример: участники военных поселений были неспособны к положительному труду, всякая инициатива из них была выбита. Они полагались на иждивение в крестьянских семьях (их так и звали – «сынки»). Генерал – губернатор Муравьёв-Амурский (1847–1861) не полагался на них в создании золотых промыслов, в освоении и развитии Амурского края. Несколько поколений людей было испорчено «аракчеевщиной», наследие которой преодолевалось с трудом. Об этом писали многие деловые люди России ХIХ века.

Аракчеев не мог дать императору совета по взрывоопасной ситуации в России «Его образование ограничивалось математикой и военными науками… но история, как основание государственного развития, и вообще государственное право были ему вполне неизвестны, и он даже почитал все возникшие на этой почве понятия и теории совершенною бессмыслицею», – подчёркивал сослуживец Брадке Е.Ф. (стр. 433). В силу отсутствия у Аракчеева таких знаний, «Он не был склонен проводить конституционную реформу и не пытался понять жаркие споры о будущем империи, распространённые в обществе. Если бы Аракчеев был более любознательным и независимым по характеру, то Александр никогда не дал бы ему высокую должность. Аракчеев точно выполнял все желания императора, не желая замечать туч, сгущавшихся над головой» (Дженкинс, с. 15).

Далее Дженкинс развил эту мысль (с. 199): «…последние годы жизни Александра были отмечены не столько деспотизмом, сколько недостатком твёрдого правления. Этот период впоследствии окрестили «аракчеевщиной», но в отсутствии указаний сверху Аракчеев не проводил политику всеобщих репрессий… император потерял контроль над ситуацией, которую понимал лишь наполовину, в то время, как Аракчеев по-прежнему занимался военными поселениями. Никогда недостаточная образованность Аракчеева, незаинтересованность в новых идеях и его административная концепция управления не были большей помехой стране, чем сейчас».

Объективно Аракчеев затормозил на полвека преобразования в России. Это способствовало выступлению декабристов (как отмечали многие), о котором Аракчеев и Александр знали, но мер не приняли. Предстоит выяснить роль Аракчеева. Декабристское движение «Союз благоденствия» учредило в январе 1819 г. «Вольное Общество учреждения училищ по методе взаимного обучения». В виде почётного члена в нём был записан А.А. Аракчеев в числе других сановников. Председателем общества был будущий декабрист М.А. Фонвизин. Какова была роль графа в этом Обществе, не выяснено. Однако современники отмечали, что общество обличало пороки Аракчеевщины. Граф держался в тени, но связи с декабристами не порывал. Об этом говорит факт, что при его штабе военных поселений в 1820-х гг. под непосредственным началом графа в 1822–1825 гг. служил статс-секретарём декабрист Г.С. Батеньков, через которого граф, вероятно, был в курсе части планов декабристов. Гавриил Степанович, находясь под арестом в Петропавловской крепости, составил свои воспоминания «Об Аракчееве» и сравнил его со Сперанским: «Мне оба они нравились как люди необыкновенные. Сперанского любил душою». Граф в приказе 1 мая 1826 г. во время следствия по делу декабрьского восстания скрыл это, написав, что в военных поселениях не было участников восстания. Возможно, у графа были свои особые планы, как использовать силу движения декабристов.

Вероятно, он косвенно был замешан в заговоре, о чём свидетельствует его «отсидка» в Зимнем дворце 14 декабря, а также содержание доклада царю и не принятие мер.

Негативная оценка личных качеств Аракчеева и роли его как государственного деятеля равного царю, сложилась во всех слоях общества России 200 лет назад и с тех пор не менялась. Устойчиво отрицательное отношение к графу в наши дни проявляется на разных опросах и референдумах: его имя не попадает в число достойных деятелей России и не обсуждается. Его именем не называют ни улиц, ни городов, ни аэропортов, ему не ставят памятников. Зато есть названия в честь его современников: Кутузов, Суворов, Багратион, Ушаков, Платов, Сеславин, Сперанский, Карамзин, Ермолов, даже Романовы и многие другие. Государственные деятели известные применением крутых и даже жестоких мер (Иван Грозный, Пётр1, Сталин…), достигли намеченных государственных целей и больших результатов. Этого нельзя сказать об Аракчееве – важные задачи государства тормозились, не решались, народ безжалостно подавлялся, экономика страдала. Этому способствовало чрезмерное честолюбие графа, отмечаемое многими современниками-сослуживцами. «Ему казалось, что его высота была умственно недосягаема, и с этого воображаемого величия взирал он на бедное человечество и пользовался его слабостями и страстями для достижения своей цели и для усиления своего безгранично возраставшего самолюбия» (Брадке, с. 433). «В его натуре скрывалось под видом смирения, неограниченное высокомерие человека, который почитался первым лицом в государстве после Его Императорского Величества» (Брадке). Честолюбие, гордыня, высокомерие (присущие его натуре) во все века порицались христианством как проявления самого тяжкого греха, как главный грех человека, как источник других грехов и преступлений. Гордыня всегда осуждалась русским народом. Е.Ф. Брадке далее подчеркнул (с. 433): «…честолюбие – такой червь, который никогда не умирает в отчуждённом от Бога смертном. Словом, он влачил жалкое существование и умер непримирённый с собою, без утешения и отрады, ни единая слеза сострадания не омочила его смертного одра».

В своем дневнике Пушкин верно заметил: «Аракчеев умер, но смерть этого тирана не произвела впечатления». После смерти графа Пушкин писал о нём как о «гении зла» и символе зла. Также он записал о его смерти: «Об этом во всей России жалею я один. Не удалось мне с ним свидеться и наговориться». Учитывая общий негативный настрой поэта о личности графа, несколько озадачивает эта фраза. Если вдуматься, то она тоже лежит в русле негативных высказываний поэта. О чём не удалось наговориться? Об истоках и причинах зла, о природе этого зла? Это, конечно, интересует всех поэтов и писателей, в первую очередь. Об этом, по сути, пишет вся наша литература от Пушкина, Гоголя, Достоевского и Чехова до современных знатоков человеческих душ.

Народ не скорбел о смерти графа, не рыдал, не было печали, скорее радостное облегчение. О смерти 21 апреля Аракчеева пишет Н.И. Греч, будучи на следующий день 22 апреля на церемонии принятия присяги наследником сына Николая 1 Александра. «Я был в придворной церкви на присяге цесаревича. Любопытно было видеть и слышать чистосердечные отзывы об Аракчееве людей, знавших его коротко. Всех откровеннее и умнее говорил бывший при нём долго Василий Романович Марченко, ненавидевший и презиравший его всеми силами своей души. Некоторые из бывших его клевретов обрадовались его смерти: она их уверила, что он не воротится. Борис Яковлевич Княжнин, бывший командир полка графа Аракчеева, узнав в церкви о кончине его, сказал, перекрестясь: «Царствие ему небесное! Себя успокоил и всех успокоил!». Произнося такой строгий суд над Аракчеевым, мы виним не столько его, сколько Александра, который, наскучив угодливостью и царедворством людей образованных и умных, бросился в объятия этого нравственного урода. Аракчеев был тем, чем создала его природа» (с. 519). На этой же церемонии в церкви присутствовал художник А.Г. Венецианов и слушал эти речи. Однако в письме от 25 апреля 1834 г., описывая церемонию присяги цесаревича, он совсем не упоминает о смерти графа, не выражает ни сожаления, ни порицания. Сам Аракчеев знал, что его не любят, писал об этом. Вердикт ему вынесен давно: он остаётся в сознании народа как олицетворение жестокой и темной силы, как олицетворение «аракчеевщины». Даже силы таланта великого Гоголя и других писателей не хватило для развенчания аракчеевских принципов руководства и жизни.

Сам граф сохранение памяти о себе поручал потомкам: «В последствии беспристрастный судья – потомки – вынесет правильный вердикт за всё». Общее отрицательное представление об Аракчееве в сознании народа не меняется и остаётся таким последние 200 лет. На различных опросах и референдумах, он не попадает в число достойных деятелей России, оставаясь в сознании народа в числе самых одиозных фигур (как Святополк Окаянный, Малюта Скуратов, Мазепа, Александр Меньшиков, генерал Власов и многие другие). Всякие попытки спасти Грузино были не жизнеспособны, за сто лет оно исчезло, как создание зла. Пепелище и груды развалин Грузино – лучший памятник временщику Аракчееву. Всё, что можно было разрушить, – он разрушил. Всё, что он пытался создать и укрепить силой – разрушено временем, как военные поселения солдат, как крепостное право, как имение Грузино…

Нынешние редкие попытки пересмотреть роль Аракчеева как государственного деятеля не могут изменить баланс итогов его жизни: на чаше весов негативные результаты резко перевешивают приводимые краеведами положительные примеры. Подтверждением этого вывода является 250-летний юбилей графа.13 сентября 2019 г. не отмечено ни региональных, ни федеральных мероприятий. Лишь на местном уровне небольшие группы краеведов провели два собрания в гг. Чудово и Удомля. В Бежецке юбилея не было, на родине графа его пребывание никак не отмечено, в отличие от священника И. Постникова, которому установлена памятная доска.

Подобного Постникову описания об Аракчееве за 200 лет не было сделано в Вышневолоцком уезде, из которого происходил его отец. Это лишний раз подчёркивает тесные родственные связи графа Аракчеева именно с Бежецкой землёй, куда он постоянно приезжал, делал вклады ценных икон в храмы Бежецка и Курган, помогал бежецким землякам, ухаживал за могилами родителей. Ничего подобного не было сделано для Вышневолоцкого уезда, куда он ни разу не приехал во взрослой жизни, не оставил никаких следов своего внимания к земле, родившей его отца. Этот штрих лишь подчёркивает, что граф не считал родиной сц. Гарусово, ни разу не упоминал об этом, не вспоминал о нём, не навещал церковь, не дарил икон, не оставлял списков для поминаний «об усопших», «о здравии». Вслед за матерью граф признавал дату своего рождения 23 сентября в сц. Курганы.

 

 

Примечания

 

* Иван, как считает В. Томсинов (стр. 424), это Иван Васильевич Аракчеев (1787–до мая 1833), владелец усадьбы Сигово.

** Бастрыгино находилось на правом берегу реки Сорогожа напротив Сорогожского погоста. Ныне входит в состав села Сорогожского Лесного района Тверской области. В семье отставного прапорщика Константина Иванова Еремеева 1726 г.р. и жены Параскевы Андреевны Ветлицкой 1727 г.р. были дети: Фёдор 1756 г., Иван – 1759 г., Пётр – 1761 г., Захар – 1763 г., Лев – 1766 г., Александр – 1769 г.р.

*** П.Ф. Еремеев – племянник П.К. Еремеева, сын его родного брата Фёдора (ус. Бастрыгино).

**** За несколько лет перед этим в Поречье был построен кирпичный Троицкий храм, в котором до сих пор сохраняется половина старого иконостаса с древними иконами 17 в. Этот иконостас видели члены семьи Аракчеевых и сам граф в детские годы. Деревянная церковь стала ненужной и была перевезена в с. Курганы.

***** Корсаковы имели усадьбу на северной окраине села Курганы (см. схему). В. Томсинов (с. 32) ошибочно пишет, что Корсаковы, якобы, жили в с. Остров около сц. Гарусово. Ещё Н. Архангельский указывал, что Корсаковы в с. Остров появились лишь в 1841 г. Во-первых, в д. Лебедиха и Остров упоминаются поздние и совсем другие Корсаковы (Архангельский стр. 160). Во-вторых, братья Гавриил и Алексей Ивановичи Корсаковы в Курганах жили постоянно именно во времена Аракчеевых: с ними общались мать и сам граф Аракчеев, они построили каменную церковь в Курганах. Это явное недоразумение проистекает из-за желания увязать Аракчеевых и Корсаковых с Гарусовым. Это неверно.

****** Современник Ф. Вигель охарактеризовал Булгарина (стр. 442): «Кому приличнее мог быть космополитизм, как не человеку, прошедшему сквозь огонь и воду и которого, употребляя простое русское выражение, можно было назвать тёртым калачом».

******* П.П. Свиньин и В.Ф. Булгарин посетили ус. Грузино с корыстными целями, не скрывая этого, льстили графу. Первый, чтобы ускорить выход журнала «Отечественные записки», второй – получить разрешение на выход своей газеты «Северная пчела». Оба лестью добились своей цели.

 

 

Документы

 

*1. ГАТО ф.160, оп.1, д.21347. л.113. Метрическая Книга Новгородской епархии Бежецкой пятины Тверской половины Николаевскаго Удомельскаго погоста церкви Николая чудотворца за 1769 г.

*2. ГАТО ф.160, оп.1, д.17290. л.38,54. Клировые ведомости Никольского Удомельского погоста на Стану за 1774 г.

*3. ГАТО ф.160, оп.1, д.17290. л.98. Клировые ведомости Покровского Сорогожского погоста за 1774 (ус. Бастрыгино).

*4. ГАТО ф.160, оп.1, д.15862. л.25. Клировые ведомости Никольского Удомельского погоста на Стану за 1782 г.

*5. Письма № 5 и № 6 (1800 г.) А.А. Аракчеева к А.И. Корсакову // «А.А. Аракчеев. «Без лести предан» (Документы, переписка, воспоминания)». М., 2016. – 608с. (с. 68-69).

*6. Письмо №74 П.К. Еремеева из ус. Бастрыгино от 02.09.1812 г. к А.А. Аракчееву (там же, с. 111).

*7. Письмо №80 П.А. Аракчеева из Бежецка от 10.10.1812 г. к А.А. Аракчееву (там же, с. 113)

*8. Письмо П.А. Аракчеева из Гарусово в Курганы к графу в 1830 г. (цит. по Отто Н.К.., там же, стр. 558).

*9. Письмо графа Аракчеева к брату П.А. Аракчееву в 1831 г. (цит. по Отто Н.К., там же, стр. 559).

*10. Письма матери Е.А. Аракчеевой к сыну графу (цит. по Отто Н.К., там же, стр. 556).

*11. Письма М. Шумского к графу (цит. по Отто Н.К., там же, стр. 562).

*12. Письмо П.К. Еремеева от 15.03.1826 г. к графу в Грузино (цит. по Ляпишеву Г.В.).

*13. Письма к мадам Корсаковой и Николаю Аракчееву // Вест. Европы. 1870. Т.4, по Дженкинсу, с. 113.

*14. ГАТО ф.160 оп.4, д.2556, л.1,2,7,12,13,19,22. Покровская ц.в. с. Курганы, 1811 г.

 

 

Документы, упомянутые Постниковым И.Н.

 

*15. Архив Бежецкого земского суда. Указ Тверского губернского правления 02.07.1851 г.

*16. Там же. Прошение Рогова от 10.08.1843 г.

*17. Архив церкви с. Курганы. Историко-археографические сведения. 1914 г., п.4.

*18. Архив церкви Введения-Дымцева. Историко-археографические сведения. 1914 г., п.4.

 

 

Литература

 

1. Брадке Е.Ф. Автобиографические записки // Аракчеев. Без лести предан. М., 2016. –608с. (с. 425–437).
2. Булгарин Ф.В. Поездка в Грузино в 1824 г. // Аракчеев. Без лести предан. М., 2016. –608с. (с. 504–511).
3. Валов Д. Ужасный граф. Преданный без лести. // газ. Волхов. 2009, 5 мая.
4. Вигель Ф.Ф. Записки. М., 2000. – 592с. (стр. 389 и 442).
5. Врангель Н.Н. Аракчеев и искусство // ж. Старые годы.1908, июль, с439–471.
6. Гейнце Н.Э. Аракчеев. СПб., 1893; переиздание: изд. Лугань, 1994. – 576с.
7. Греч Н.И. Воспоминания старика // Аракчеев. Без лести предан. М., 2016. – 608с. (с. 512-521).
8. Дженкинс М. Аракчеев. Реформатор-реакционер. Пер. с англ. М., 2004. – 71с.
9. Европеус И.И. Воспоминания о службе в военных поселениях // Без лести предан. М., 2016. – 608с. (с. 449–457).
10. Иванов К.К. Монография (альбом). Изд. Петрополь, 2008. – 200с.
11. Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в 3-х томах. М. – Минск. 2002, т.3, лекция LXXXIV, стр. 515 и 531.
12. Крутов В.И. Наш край. Самиздат, 2018. – 208с.
13. Ляпишев Г.В. Пётр Андреевич Аракчеев и родовая вотчина Аракчеевых Гарусово в 1810–1827 гг. // газ. Удомельская старина. 2003, февраль.
14. Ляшенко Л.М. Александр I. М., 2014. – 347с.
15. Отто Н.К. Черты из жизни графа Аракчеева // Аракчеев. Без лести предан. М., 2016. – 608с. (с. 553–596).
16. Постников И.Н. Граф А.А. Аракчеев по сохранившимся в Бежецке воспоминаниям. // кн. Литературное и краеведческое наследие о. Иоанна Постникова. Тв. гос. ун.- т., каф. Теологии; сост.: вед. эксперт Волкова М.В., зав. каф. Горшкова С.Е. Тверь, 2012. – 304с. (с. 30-45).
17. Постников И.Н. Дворянское землевладение в Бежецком уезде. Там же, с. 154–171.
18. Волкова М.В. Слово об отце Иоанне Постникове. Там же, с.7–17.
19. Кирсанов А.Г. Край наш Бежецкий. В. Волочёк. 2009. – 168с.
20. Ратч В.Ф. Сведения о графе Аракчееве. СПб. 1874. – 150с.
21. Рябушинский В.П. Русские иконы и духовность // кн. Старообрядчество и русское религиозное чувство. М., 2010. – 432с. (с. 317–322).
22. Свиньин П.П. Поездка в Грузино // сб. «Аракчеев: свидетельства современников». М., 2000, с. 133–147.
23. Случевский К.К. По северу России. СПб. 1888 г. Т.3, с. 414 (цит. по Врангелю).
24. Томсинов В.А. Аракчеев. ЖЗЛ. М., 2003. – 430с.
25. Чиж В.Ф. Граф Аракчеев (психология злодея) // Аракчеев. Без лести предан. М., 2016, с.7–64.
26. Брагин В.И. Так погибали Бежецкие церкви (книга-покаяние). СПб., 2008. – 789с.
27. Ляпишев Г.В. Младший брат известного графа: генерал-майор Пётр Андреевич Аракчеев // ж. Чудовский краевед. г. Чудово.2019, с. 101–110.

 

 

Иллюстрации

 

Родословная Аракчеевых Источник: изображение предоставлено автором

Аракчеев Пётр Андреевич (1780-1841) брат графа А.А. Аракчеева Источник: http://impereur.blogspot.com/2015/12/1780-1841.html?m=1

Дом художников в Гарусово Источник: изображение предоставлено автором

Иоанн Постников Источник: изображение предоставлено автором

Памятная табличка Иоанна Постникова на здании бывшей Иоанно-Богословской церковно-приходской школы Источник: изображение предоставлено автором

Христорождественский храм в Бежецке Фото начала XX века Источник: изображение предоставлено автором

Христорождественский храм в Бежецке 2019 год Источник: изображение предоставлено автором

Воскресенский храм в Бежецке Фото начала XX века Источник: изображение предоставлено автором

План дома Аракчеева в Бежецке 1803 год Источник: Сорокин В.Н., бежецкий краевед

«Дом её на углу Постоялой улицы и Воздвиженского переулка» (Красноармейская улица и Воздвиженский переулок, 2019 год) Источник: изображение предоставлено автором

Портрет Алексея Ивановича Корсакова Автор: Орест Кипренский, 1808 г. Источник: https://regnum.ru/pictures/2395479/8.html

План села Курганы Источник: изображение предоставлено автором

Пруд Корсаковых в Курганах Источник: изображение предоставлено автором

Село курганы, храм Источник: изображение предоставлено автором

Храм в Курганах Источник: изображение предоставлено автором

В.И. Крутов и Б.К. Виноградов обсуждают дату рождения А. Аракчеева Источник: изображение предоставлено автором